Социальные нормы. Часть 8.

Что влияет на торг относительно норм?

Из вышесказанного мы можем вывести предположение, что способность человека бросить вызов нормам, мешающим достижению его личных целей, зависит, как минимум, от трех факторов: экономической ситуации, в которой он находится; связей между распоряжением собственностью и контролем над институтами, которые определяют гендерную идеологию; силой группы к которой человек принадлежит. Последние два пункта требуют дополнительного рассмотрения.

Во-первых, тот, кто владеет или контролирует приносящую доходы собственность, может добиться значительного прямого и непрямого влияния на институты, которые определяют идеологию, такими как образовательные и религиозные заведения, и медиа каналы (в широком смысле, включая не только газеты, телевидение и радио, на также литературу, кино, театр, иные виды искусства). Этим можно воздействовать на социальные нормы, как прогрессивно, так и консервативно (в гендерном смысле).

На местном уровне женщины из BRAC наблюдают, например, что богачи и деревенские лидеры, способные определять правила женской изоляции, борются с активностью BRAC. Это связывает экономическую и политическую власть со способностью направить религиозную идеологию и социальные нормы на достижение собственных целей. Некоторые авторы, хотя и допускают, что социальные нормы могут быть предметом спора, слишком много уделяют внимания идеологическим аспектам спора, но приписывают неадекватный вес связям между гендерной идеологией и экономическим неравенством, или неадекватный вес экономическому неравенству, как важной (но не единственной) детерминанте относительной силы мужчин и женщин внутри и вне семьи. В Moore (1991), например, замечается: «Отношения доминирования и подчинения, которые лежат в основе гендерного неравенства внутри хаузхолда, не могут быть объяснены только как следствие экономического неравенства», и далее: «торг и переговоры между мужчинами и женщинами … касаются, зачастую, определений и интерпретаций, и по этой причине гендерные отношения всегда есть отношения силы». Я соглашаюсь с обеими этими точками зрения, но если мы не можем наблюдать эту силу саму по себе, то мы должны спросить, из чего складывается сила в гендерных отношениях и что является ее источником. Здесь оказывается важен эффект взаимодействия политического и экономического. Экономическое неравенство не только воздействует, но зачастую действительно играет критическую роль в структурировании отношений силы, путем придания некоторым людям большей власти над «определениями и интерпретациями», чем другим. Здесь мы вновь можем связать меньшие возможности женщин при распоряжении собственностью с оформлением невыгодных для них норм.

Точно так же, групповая солидарность и коллективные действия оказываются критическими при споре относительно социальных норм, как это следует из примеров по женской изоляции. Фактически, споры по поводу норм могут начаться как побочный результат формирования общественных групп для более эффективной реализации экономических программ. Опыт Grameen Bank и BRAC в Бангладеш или SEWA в Индии, а также многих других групп подтверждают этот вывод. Можно сказать, создание групп дает женщинам силу, чтобы противостоять существующим источникам неравенства, включая существующие в представлениях. Как замечено в Nancy Fraser (1989: 166):

Обсуждение потребностей оказывается полем борьбы, где группы с выраженными (или с невыраженными) ресурсами сражаются, чтобы установить гегемонию их интерпретации законных общественных нужд.

Критика со стороны феминистов школьных и университетских программ и учебников, картинки и сообщений современных медиа (радио, телевидение, кино), религиозных мифов и мифологии и т.д. является частью усилий направленных на то, чтобы изменить представления о возможностях, нуждах и правах женщин. Но влияние этой критики, вероятно, будет зависеть от экономической силы и групповой силы критикующих (также смотри Folbre 1994).